Вчера познакомился с тян на остановке. Она попросила у меня закурить, а потом сама спросила мое имя. Я, конечно, охуел от такого развития событий, но не смог устоять перед её игривым взглядом. Мы болтали и выяснили, что ехать нам предстоит в одну сторону и на одном автобусе. Мы проехали несколько остановок, предаваясь милой беседе и вот, добрались до той, на которой ей следовало выходить. Я, конечно, включил альфача, не будь дурак, и предложил проводить ее до самого дома. Она немного смутилась, но отпираться не стала. Я шел медленным шагом, слушая ее рассказы обо всем на свете. Стоя у двери мы ещё долго болтали, а потом она посмотрела мне прямо в глаза, улыбнулась и сказала, что если мне очень хочется, я могу попользовать её ротик прямо в этом подъезде.
Охуев от своего счастья, я потянул ее в самый темный и засранный угол рядом с мусоропроводом и принялся жадно сношать её нежный податливый рот. Она стонала, как течная сука, сжимала свои пухлые губки, давилась, хлюпала, но позволяла мне делать со своей головой всё что угодно. И вот настал момент, когда я уже был готов оросить её горло литрами своей молофьи, но вместо этого я оглушительно пернул и проснулся в своей кровати, в тепленькой луже своей подливы. В изголовье кровати стояла моя мама, мой батя, приглашенная мамой на чай еот, а также майор милиции Пронин.
Они стояли и молча смотрели, как я безвольно барахтаюсь в луже собственного дерьма, безуспешно пытаясь скрыть обосранною простынкой свой гордо, подобно литому флагштоку, стоячий во все свои шесть сантиметров пиструнский.
Вдоволь насладившись этим зрелищем, майор милиции Пронин подошел ко мне, нежно потрепал меня за щечку и сказал, что я милый мальчик. После этого он прописал мне с размаху в щи и вручил мне повестку. Ну как, вручил. Затолкал мне ее кулаком прямо в разработанный похлюпывающий очкенский, предварительно смачно в нее высморкавшись.
Майор Пронин ушел ебать мою еот, а папка ушел ебать мою мамку. Мой котейка смотрел на меня с осуждением. Казалось, вся агония мира отражается в его бездонных черных глазах. Он сплюнул на пол и сказал, что я пидорас. Мой котейка бросил меня.
За окном, томными темными нитями, расползался жаркий мечтательный месяц июль.